а тебе все никак не плачется, не кричится, не пьется в хлам. хрупкой девочкой в черном платьице ты мерещишься зеркалам. острой болью насквозь пропорота обескрыленная спина. ты любуешься мокрым городом из автобусного окна.

ты любуешься мертвым городом — календарь отмеряет дни. ты, конечно же, слишком гордая, чтобы первой ему звонить, и не помнишь, сказать по совести, ни причин, ни имен, ни дат… росыпаться с утра так горестно, так бессмысленно, что беда.

а земля потихоньку вертится, и не вырваться, хоть убей. этот город не прощает верности тем, кто сахарней и слабей. март привычен глушить рыдания. жадно чавкает снежный гной.
ты обманута ожиданием. ты отравлена тишиной.

так иди же, храня молчание, серой тенью стелись у ног, словно сердце твое — отчаянный, рваный маятник-бегунок. 
злая девочка в черном платьице… обескрыленная спина..
а тебе все никак не плачется, 
и не хочется 
нихрена.